Меню
16+

Сетевое издание «Уватские известия»

01.06.2017 14:45 Четверг
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!

О черных днях немецкой оккупации жительницы Першино

Автор: Нина ПЕЛЕХ

Слушая рассказ жительницы посёлка Першино о черных днях немецкой оккупации, невольно думаешь о всех замученных и поруганных, погубленных и потерявших веру в божественную справедливость. Что за тяжкие прегрешения успели в этой жизни совершить дети, для которых фашисты устроили ад на земле?

«О концлагере я знаю только по рассказам родных, — услышала я от Леонилы Константиновны Шеремет в ответ на мою просьбу рассказать о пережитом в годы войны во время пребывания за колючей проволокой. — Что может помнить о тех страшных бараках ребенок, который в то время только учился ползать?

Сегодня в момент награждения памятными юбилейными медалями, с трудом сдержала эмоции: и горечь, и радость так стеснили грудь, что еле удержала слезы. Приятно, что не забывают нас. Жаль только, матерям да отцам нашим до такой радости не довелось дожить», — сказала она сквозь слезы.

Слезы, горькие женские слезы! Сколько же вас пролилось за войну, каждый день которой оплакан во всех больших и малых населенных пунктах нашей необъятной страны!

Вот и в тот день, когда враг захватил станицу Голубицкую, что в Краснодарском крае, много было пролито горьких слез от беспомощности и злости. Уж слишком больно и страшно было осознавать, что теперь и море, на берегу которого раскинулась станица, и поруганный врагом родной дом — всё стало чужим. А впереди предстояло еще немало унижений и испытаний.

Матери Леонилы Константиновны вместе с семерыми детьми, младшая из которых еще была грудничком, как и многим жителям Голубицкой, не удалось избежать чужбины. С собой разрешили взять по небольшому узелочку с самым необходимым и продуктами: кормить невольников в дороге никто не собирался.

«Наша семья старалась держаться поближе к семье тети Тони, материной сестры, у которой на руках тоже было двое детей, — поведала Л.К. Шеремет. — Когда нас пригнали на станцию Джанкой, то старших сестер забрали и отправили поездом в Германию. А женщин с маленькими ребятишками должны были отправить морем.

В трюмы пароходов с красным крестом на борту загружали раненых немецких солдат и военно-пленных, а на палубу запихивали женщин с детьми, служивших при налетах авиации прикрытием. Чтобы оказаться вместе на одном пароходе, всё, что было с собой ценное, мама и тетя Тоня отдали распоряжающимся на погрузке полицаям. Немцев в порту было немного, куда больше было предателей-полицаев с собаками, которые зверствовали хуже фашистов».

Как оказалось, жертва сестер, стремящихся и вдалеке от дома поддерживать друг друга, оказалась напрасной: тетю Тоню с детьми отправили в чужие края ночью, а Леонилу с братишкой и матерью увезли в лагерь на Украину, где они ожидали своей очереди отправки.

«Пленных, содержавшихся в наскоро сколоченных бараках, было очень много. Их морили голодом. Тех, кто приглянулся местным зажиточным хозяевам, сотрудничавшим с немцами, отправляли из лагеря на работу. Работали бесплатно, но иногда хозяева давали что-нибудь поесть.

Мама была небольшого роста и худенькая, ее редко брали на работу. Когда же она уходила, то я ползала по бараку под присмотром брата и сердобольных женщин. Если за работу матери перепадал хлеб или какие-то объедки, то она несла их в лагерь, чтобы накормить нас, совсем отощавших детей. Но пронести съестное удавалось редко: конвоиры отнимали принесенное и, издеваясь над заключенными, кидали его собакам. Если же собаки отказывались есть, то только тогда разрешали подобрать принесенное.

Сколько бессильных слез пролили изможденные голодные женщины, видя, как с таким трудом заработанные хлеб и картошка исчезают в собачьих пастях.

Дни в лагере тянулись медленно, а оккупанты, до которых доходили вести о наступлении советской армии, всё больше стервенели, пили и измывались над людьми, травили их собаками.

Подход наших войск оказался таким стремительным, что узников не успели ни вывезти на чужбину, ни уничтожить.

Когда 27 сентября 1943 года нас освободили, то мы отправились с Украины домой пешком. Как ни трудно было добираться, а свобода придавала сил. Мама и братишка несли меня на руках. Мама очень плакала, не зная, живы ли ее старшие дочери, увезенные в Германию. Но судьба оказалась милостива: сестры, хотя и не скоро, но вернулись домой. Отец, весь израненный, вернулся после скитаний по госпиталям только в 1946 году.

На месте нашего дома зияла большая воронка. После бомбежки не сохранилось ни одной стены, поэтому, вернувшись домой глубокой осенью, мы какое-то время жили у приютивших нас родственников. Они обогрели нас, одели во что смогли и поделились последним. Так и жили. Главное, что был кров над головой.

А к весне (она приходит в наши края рано) мы углубили воронку от бомбежки и переселились в вырытую землянку. Во время дождя всё заливало. Чтобы от земли было не так холодно, спали на ящиках от снарядов. Затем нас забрали к себе родственники в соседнюю станицу. Когда старшие сестры вернулись, то сразу же пошли работать, и семье стало чуть полегче».

Но эхо войны еще долго будет отдаваться в жизни этой и других таких же семей. Не скоро восстановятся колхозы, не скоро люди досыта наедятся хлеба. Но ни плен, ни голод, ни смерть близких не смогли сломить советских людей, таких как семья Леонилы Константиновны Шеремет и тысячи тысяч других несовершеннолетних узников. Тех, кого в народе с большим уважением называют непокоренными.

2010 г.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

33