Школьные годы - чудесные!
Григорьев Владимир Яковлевич с любителями литературы.
Как давно это было! Но было же! И сейчас вспоминается, как самая счастливая пора в жизни. Ещё ничем не обременённый ум, стремящийся к светлому будущему, остро впитывал знания, которые любезно предоставляла нам жизнь.
А.Н. Батурин.
Наша садиковская группа уместилась в одном первом классе (позднее нас разделят на «А» и «Б»). Это, как семья, переехавшая с одной квартиры на другую. Только вот теперь уже не воспитательница, а учительница будет заниматься с нами.
Александра Николаевна Захарова оказалась строгим педагогом. Думаю, на первых порах ей было трудно с нами. Приходилось повышать голос, чтобы утихомирить вечно шуршащую, шепчущую ораву. У нее напрягались жилы на шее, когда она пыталась «достучаться» до нас.
Мне учеба давалась легко, и сложилось впечатление, что тогда нас больше учили правилам поведения в школе. Приемы воспитания неслухов и непосед были такими: выйти за дверь класса, вызов к доске, чтобы предстать перед лицом одноклассников на несколько минут. Иногда Александра Николаевна вызывала родителей. Однажды за какую-то провинность послала меня за мамой. Простояв за дверью 5-10 минут, вхожу в класс как ни в чем не бывало и объявляю, что мамы нет дома. Она на работе.
- Что же, проходи, садись на место,- усмехнувшись, сказала учительница. — С мамой поговорю отдельно. — Не поверила, — пронеслось у меня в голове. Но я же сказала правду: мама медработник, и в тот день она дежурила.
Годы нашего детства были послевоенные, трудные. В редкой семье кто-то из взрослых мог заниматься с детьми. Мы были предоставлены сами себе, и для нас семья — это школа, конкретно, класс, а родителей заменяла классная руководительница. Причем семья, в которой все были равны: полуголодные, кое-как одетые, но стремящиеся к знаниям. Не помню случая, чтобы не хотелось идти в школу. Как же! В ней мы жили: оставались после уроков, выполняли домашние задания, носили дрова к печкам, а потом садились читать вслух (книг было мало), занимались в кружках художественной самодеятельности.
Шли годы. Мы взрослели, становились сплоченнее. Встречи через десятилетия (раньше практиковались такие встречи) проходили в теплой обстановке, в добрых воспоминаниях.
Но вернемся к занятиям. Могу сказать, что у нас не было «тугодумов», каждый мог проявить себя. Да и как иначе. В дополнение к урокам в школе работали кружки: физический, химический, литературный, радиокружок, не говоря уже о спортивных секциях, о драматическом и танцевальном кружках. Сами проводили электричество в класс, сами готовили школьные вечера по субботам, которые заканчивались обычно танцами. Усвоенные на уроке или в кружке знания внедряли в практику. Например, перед контрольной работой по химии во всех чернильницах (они у нас были индивидуальные) вдруг обесцвечивались чернила. Интересно же было понаблюдать за реакцией калия и жидкости при совмещении. Кусочек калия «добыли» в химической лаборатории.
Да, были и такие методы обретения опыта. Не скажу, что мы были паиньками и не совершали каких-то чудачеств. Не всегда были дисциплинированными. Что только ни придумывали, чтобы повеселиться на уроках. Однажды мальчики (это уже было в классе 9-м) принесли на урок немецкого языка ножницы. Преподаватель Наталья Николаевна Суханова приходила в класс в горностаевой горжетке (москвичка из обеспеченной семьи, она могла позволить себе такое) с многочисленными хвостиками на ней. Вызванный к доске ученик вставал за ее спиной и в процессе ответа пытался отстричь хвостик. «Хулиганство», — воскликнули благочестивые. Нет. Это, скорее, был, своеобразный протест. Мы, несмышленыши, не хотели изучать немецкий язык — язык нашего врага. Хотя вместе с нами в школе учились и немцы. Но это были наши немцы, с Поволжья, и к ним мы относились по-братски. Старательные, всегда опрятно одетые, сдержанные, они вызывали уважение. К тому же они старательно относились к русскому языку. Более того, наш одноклассник Юра Байер писал диктанты и изложения лучше, грамотнее некоторых из нас, а его отец Эдуард Эдуардович создал оркестр русских народных инструментов, сопровождавший все наши концерты и вечера. Он же создал и духовой оркестр, и многие мальчишки занимались в нем. Они имели здоровый вид и развивали свои музыкальные способности. Наш класс по успеваемости был выше параллельного. Были две «круглые» отличницы: Новикова Галина и Толстогузова Евстолия. Хорошие девчонки, не задавались. На них мы держали равнение. Многие учились на 4 и 5. Никто никого не вытягивал. У учителей не было любимчиков. Во всяком случае недоразумений по этому поводу не возникало.
Педагогический коллектив в 1954 г.
Об учителях можно говорить много и хорошо. Они были исключительные. Это благодаря им, в первую очередь, мы состоялись как личности в этой жизни. Екатерина Ивановна и Владимир Яковлевич Григорьевы учили нас русскому языку и литературе, психологии и логике. Они учили нас не только наукам, но и жизни, прививали культуру поведения и человеческих отношений. Кстати, Владимир Яковлевич предсказал мне мое будущее. Я больше тяготела к математике, астрономии. Даже мечтала стать астрономом. Однажды, выставляя оценки за контрольную по логике, как бы между прочим, учитель сказал: «У тебя будут хорошо получаться романтические произведения». Удивление пришло потом, когда обстоятельства жизни сложились так, что тридцать три года я посвятила работе в редакции.
А Екатерина Никандровна и Николай Николаевич Дьяковские! Она — физик, он — математик. Я безмерно счастлива, что училась именно у них. Тогда во мне, наверное, говорили гены. Мой отец до ухода на фронт преподавал математику в Луговской школе Тазовского района. И так взахлеб я могу характеризовать всех учителей школы.
Они приехали к нам одновременно: три выпускницы пединститута. В одинаковых синих платьицах, юные, жизнерадостные, полные сил и желания немедленно включиться в образовательный процесс.
Нина Алексеевна Чаплыгина — учитель химии. Ее предмет сыграл маленькую, но запомнившуюся роль в моей жизни. В школе был парень — Володя. Высокий, рыжеватый, с волнистыми волосами. Почти все девчонки были влюблены в него. Он был на год старше нас. Жил недалеко, и иногда вечерами мы с ним катались на коньках, туго привязанных веревками к валенкам. Не просто катались, а исполняли модный тогда «Конькобежный вальс». Можно себе представить: на «снегурочках» по заснеженным дорогам! Много смеха, падений, удовольствия от свежего, морозного воздуха, от такого общения.
Так вот, это было, когда он учился в 10-м классе, а я — в девятом. На выпускном экзамене по химии я пришла «поболеть» за него. Двери в классе были открыты, а он стоял у доски со стороны входа, готовился к ответу. Увидев меня, просит: «Помоги с реакцией серебряного зеркала». Это из программы 9-го класса. Помочь? Но как? Там одна формула займет всю площадь классной доски. Не помогла.
Но самое удивительное было потом, когда я сдавала выпускной экзамен по химии. Вопрос в билете стоял категорично. «Реакция серебряного зеркала». Сдала на отлично, а в душе выпал осадок: не помогла когда-то другу. И сейчас с горечью вспоминаю об этом.
Фаина Николаевна Завьялова — преподаватель истории. Запомнилась интересными лекциями. Поскольку у меня не было жгучего интереса к историческим событиям и уж тем более к датам этих событий, которые нужно было тупо заучивать, больше ничего вспомнить не могу.
Нина Ивановна Полкова. Наш кумир. Она сразу организовала в школе секции спортивной и художественной гимнастики, чем и очаровала. Занималась с нами, готовила к показательным выступлениям. А когда создала танцевальный кружок, девчоночьим восторгам не было предела.
Директором школы тогда была Параскева Матвеевна Ямщикова. Маленькая, худощавая пожилая женщина, а какой внутренней силой она обладала! Когда появлялась в классе ли, в коридоре ли, наступала «мертвая» тишина. Очень боялись ее не только мы, но и мальчики. Раньше за «неуд» по поведению или по какому-то предмету исключали из школы. «Не дай бог попасть ей на глаза», — говорили начинающие курильщики.
Она проверяла классные журналы, запоминала двоечников. А затем на школьном вечере, в разгар веселья, брала их за руку и выводила из зала. Надеюсь, такая строгость была продиктована временем. По-моему, этого-то сегодня и не хватает. Даже у родителей сейчас «связаны руки», не только у педагогов.
Время, в которое мы жили, побуждало нас к единению, к готовности защитить себя и своих товарищей. Свежи еще были в памяти раны войны, было много осиротевших семей. Безусловно, это влияло на наши умы. Послевоенному поколению было близко понятие патриотизм. К тому же, у нас был урок военного дела. Учились собирать и разбирать оружие, в частности, винтовки, ходили на стрельбища. Но мы не только учились. Может это прозвучит громко, мы помогали своим участием в восстановлении разрушенного народного хозяйства. Ежегодно младшие классы отправлялись на колхозные поля собирать колоски. Ребята постарше копали колхозный картофель, заготавливали сено. Месяцами проживали в деревнях, помогая колхозникам собирать урожай. Помню, наши классы целый месяц работали в ивановском колхозе, где мне довелось научиться вязать снопы. В кровь исцарапывали руки, но вязали.
Тяжелая работа нас не удручала. Наоборот, воспитывала характер. Мы раньше взрослели и понимали, что «жизнь прожить — не поле перейти». Это не мешало нашим маленьким девчоночным штучкам. Учились шить: перешивали бабушкины юбки, кофты, из мужских галстуков мастерили пестрые юбочки. Школьную форму украшали связанными своими руками воротниками. Я вообще за школьную форму — она дисциплинирует и организует человека. И правильно делали, что запрещали нам краситься, завивать волосы.
И вновь об учителях. Наталья Николаевна Суханова — москвичка. Волей судьбы оказалась в нашем крае. Воспитанная на классической литературе. Поклонница театрального искусства, интеллектуально обогащенная женщина, всю оставшуюся жизнь посвятила нам, деревенским детям. Знала три иностранных языка: французский, английский, немецкий, ну и, конечно, русский.
В молодые годы работала в редакции газеты «Известия», хорошо знала М. Горького, В. Маяковского. Всё свое душевное богатство она отдавала нам. Учила правильно говорить, правильно вести себя в обществе, прививала любовь к искусству.
Но главным ее занятием была драматургия. Она была режиссером школьных спектаклей и спектаклей районного Дома культуры. С ней драматические коллективы участвовали в фестивалях, смотрах, праздничных мероприятиях. Она добивалась того, чтобы из Уватской средней школы выходило разносторонне образованное и по-настоящему воспитанное, готовое к жизни молодое поколение.
Вот такие у нас были учителя. Замечательные, неповторимые. Светлую память о них я пронесла через всю жизнь.
А с Уватской школой у меня тесная связь и навсегда. Здесь училась я, мои братья и сестры, затем поочередно мои сыновья и, наконец, мой внук. Спасибо тебе, школа, за то, что ты есть в моей жизни.
P.S. Я ничего не сказала о работе октябрятских звездочек, о пионерском отряде, о комсомоле. По этим ступенькам я поднималась в общественную жизнь. Всё было серьезно, целенаправленно, конструктивно, не в отрыве от учебного процесса. Но об этом пусть расскажет кто-нибудь другой из выпускников.
Э.Э. ЗЕМСКОВА,
выпускница Уватской
средней школы
(1956 год)
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.
