Жила-была швея

Поджидая Татьяну Алексеевну, расспрашиваю о юбилярше председателя совета ветеранов с. Демьянское Валентину Андреевну Воронцову.

- 80 лет ей исполняется 12 января. Женщина очень активная, участница всех мероприятий. Хоть субботник, хоть фигуры снежные слепить, именинников поздравить — везде Татьяна первая. Она у меня уже 15 лет в составе совета, а в марте будет 19 лет, как поет в вокальной группе «Улыбка». Не отнять еще у нее задора и энергии. И дом прибранный, и участок ухоженный — любо- дорого смотреть!

Но вот пришла Татьяна Алексеевна, немного раскрасневшись с мороза, и повествование продолжится теперь с ее слов или, как говорят, от первого лица.

Детство Тани прошло в деревне Большой Ярок, что под боком с. Демьянское в семье колхозников Алексея Ивановича и Екатерины Никитичны Пуртовых. Ребятишек четверо, Татьянка — предпоследняя. Учиться ходили за 4 километра в Демьянскую семилетку, на чем и завершилось ее школьное образование. Правда, позже — в 1968-69 г.г. выучилась на швею по специализации «Пошив верхней мужской одежды» в Томском учебно-производственном комбинате.

- И всю дальнейшую жизнь я проработала в этой профессии. Начинала швеей, потом закройщиком, заведующей мастерской, а потом нас расформировали.

- Из года в год она у нас всё Демьянское обшивала, — не преминула вставить председатель ветеранской организации.

Замужем Татьяна была дважды. С первым, рабочим лесосплава, прожила недолго, умер, оставив ей сына Сергея, с ним и живет теперь. Второй муж, фамилию которого носит и кого из двоих почитает особо, тоже из местных был, строитель. Но не зажился на белом свете Михаил Иванович, скончался в 2005 году.

С трудом вспоминает год, в котором ушла на пенсию — это когда их КБО приказал долго жить. Более устраиваться никуда не стала: 50 лет, северянка, можно перебиваться на пенсионные. Вроде бы вся жизнь в Демьянском, но поездила, повидала много чего. Томск, где училась на швею, в Павлограде была с одним из мужей, на Севере гостила, в Москве родичи проживают, ну как не навестить, а теперь и в Самару путь не заказан, внук там с семьей. В общем, на мир поглядела. И, странное дело, более всего не понравилось сибирячке в столице нашей Родины, где побывала в конце 70-х. «Такая суета, толкотня! А на вокзалах… меня даже тошнило: такое мельтешение людей. Глаза закрою и сижу». «И даже столичные достопримечательности не повидала, в том же мавзолее не побывала?» «Ходила. И по музеям, и в мавзолей. У меня там сродная сестра — москвичка, к тому же депутатом горсовета была, так вот она меня везде, где сумела, водила. Но жить там я не согласная ни за какие коврижки. Я даже из Самары, когда недавно прогостила три месяца у внука Алёши, вернулась еле живая. Не надо мне никаких городов, привыкла жить тихо, спокойно, да в ладах с природой».

- Что помогает поддерживать такой высокий жизненный тонус? — спрашиваю ее.

- Просто нравится жить. И чтобы всегда на людях и с людьми. Отсюда и совет ветеранов, и в хоре пою. Откуда задатки? От мамы, наверное. Тогда ведь в деревне женщины пели, да и мы маленькие, нас четверо, запоем бывало, а песня жалостливая, жалостливая… Мы поем, а мама плачет, поем — она плачет. Мы не понимаем, чего она плачет. Погодите, сейчас вспомню песню. В общем, на войне ранило солдатика: «Одна рана заживает, вторая нарывает, с третьей придется помереть. А дома детишки, жена молодая, навек остаются сиротой. Детишки подрастут, у матери спросят, где наш папаша родной? Мать отвернется, слезами зальется и дети пойдут, кто куда». Нет, не могу, сама заплачу сейчас. Это ж про нас была песня, но мы не вдумывались в слова, не понимали, малолетки, что мамины слезы о нас, о нашем погибшем отце.

Обуреваемая невеселыми воспоминаниями Татьяна Алексеевна, действительно, расплакалась. Затем отошла: мы с Валентиной Андреевной, как могли, отвлекали расспросами. В совете ветеранов, надо сказать, она самая пожилая, но по характеру самая, пожалуй, молодая да бойкая. За ней по возрасту 77-летняя Анна Алексеевна Дягилева, а уж кто у них в совете действительно, «молодуха», так это Вера Геннадьевна Потоцкая — пятьдесят «с копейками». Отвлекшись, Алексеевна спрятала слезы в улыбку и вспомнила себя молодой: какая была завод-ная — и сплясать, и озорную частушку под гармошку выдать, и завлечь парней на вечерках. И совсем отошла от безрадостных мыслей, когда попросила В. Воронцову наладить ей, да не абы как, а фасонисто, прическу, чтобы сфотографироваться для газеты. А если женщина хочет выглядеть женственной, моложе лет своих, значит, жизнь продолжится. И, дай ей бог, как можно дольше!