Деревенские истории Михаила Захарова

Уватский район, деревня Берёзовка. Красивейшие места — густые леса, заливные луга, болота. Чудесные разливы Иртыша, такие, что, сколько глаз хватает, до самого горизонта — вода. Родная сердцу красота пробуждающейся природы, и яркая, желто-багряная осень, со звенящим от легкого мороза с утра воздухом, бесконечной синью неба. В таких местах вырос Михаил Захаров. Учился, работал, ходил по ягоды, на охоту, встречал утреннюю зорьку на рыбалке. А потом — армия и резкая смена деятельности: Михаил Захаров устроился в художественный фонд, став оформителем. Лозунги типа «Народ и партия — едины!» да плакаты к Первомаю и годовщине Октябрьской революции — основная задача оформителя, чтобы заработать на хлеб. И вот тут-то и пришло в жизнь Михаила Захарова творчество. Пришло и захватило целиком. И как-то так получилось, что художник-самоучка бросился в этот омут сразу с головой, а работы, которые где-то там в душе вызревали долгие годы, сразу заняли почетное место на выставках российского и даже международного уровня.

Сколько же картин написано за эти годы? Ответ не сможет дать даже сам художник — сотни, а может тысячи. Что-то ушло по частным коллекциям, к зарубежным ценителям творчества. И даже фотографий на память не осталось.

Вечный поиск

Менялась живописная манера автора, цветовой подход, выстраивание композиций, сюжетные линии — так и полагается, ведь жизнь не стоит на месте, да и художник растет с каждой новой написанной картиной.

- Самоуглубление идет в поиске, когда работаешь, больше уходишь в себя. Был перерыв, когда 10 лет не писал вообще. Только читал, думал, пересматривал себя. Но этому перерыву я рад. Это на руку — много переосмыслил, пересмотрел в своей жизни. Паузы надо брать любому художнику, — уверен Михаил Захаров.

На столе в стопке небольших работ — привычный русский пейзаж — луг, зеленая рощица, теплый летний вечер. Но таких открытых, «чистых» пейзажей у художника совсем немного. Чаще они — сюжетные. Это не этюд, увеличенный до размеров картины. Это композиция.

Когда-то одним из любимых сюжетов была охота. Да и к самому занятию Захаров относился положительно — любил походить по лесу с ружьем. Тематические картины с удовольствием разбирали охотники, но прошло то время. Сейчас для Михаила Захарова жизнь даже самой маленькой пичуги — это величайшая ценность.

- Я пересмотрел свою жизнь, охоту забросил и больше никогда ружье в руки не возьму — так решил и не стал писать такие картины. Не я жизнь давал, не мне и забирать — так к этому отношусь. Теперь раскаиваюсь за каждую тварь, которую лишил жизни, — говорит мастер.

Потребность в слове

На картинах Михаила Захарова — жизнь во всем ее многообразии, но она не придуманная, а настоящая. То, что сохранилось в памяти, заняло свой уголок в душе художника. Главное место там принадлежит деревне. Но не сегодняшней, а той, что ушла и уже не вернется.

- И вот иду я той деревней, заглядываю в пустые глазницы окон. Беседую с душами тех, кого давно уже нет, и холод забвения леденит сердце… Нет деревни, осталась вечность, а прямо над нами высокое-высокое небо в разводах ненастных белых облаков, — пишет Михаил Захаров в своем рассказе «Кое-что о повадках чертей». Когда невозможно кистью выразить все мысли, все чувства, тогда вперед выходит слово. Если о Михаиле Захарове как художнике известно многим, то прозаика Захарова мы почти не знаем. А ведь его перу принадлежат чудесные рассказы о деревне, о человеке-сибиряке.

- Неблагодарное это дело — пересказывать акварельно сочную прозу Захарова. Хоть и заявляет он в одной из реплик, что правда редко бывает крассивая, правда жизни в его рассказах щемяще живописна, — пишет член Союза писателей России Александр Мищенко.

В рассказах Захарова — полуистлевшие ограды, обветшалые домишки, черные провалы окон или редкие огни покидаемых деревень. И при всем этом — жаркий дух сосновых досок, голубая стрекоза, что бьется на воде, сумеречные луга, и необыкновенная красота неба с зовущей дорогой Млечного пути.

- Каждый из нас проживает свою жизнь. Ночью мне приснился ветер, какой-то осязаемый, материальный ветер, да вовсе это не ветер — это я лечу, раздвигая пространство. Вот там небосвод стремительно прочертила искра. Там кто-то объяснился в любви или ненависти, а на Земле подумали — сгорела звезда, — пишет прозаик в своем рассказе «Мгновение» из сборника «По небу лодка плыла».

На завалинке

Ушла деревня. А вместе с ней ушел быт и нравы простого русского человека, о чем Михаил Захаров очень сожалеет. Но она осталась в сердце, в воспоминаниях. Вот эти образы и появляются на картинах. Одна из ярких серий — «На завалинке», которая, по заверению автора, будет продолжаться вечно.

- Теперь уже нет таких старушек, не сидят на завалинках, да и завалинок нет. Когда кино про деревню играют — какие-то неестественные, ненастоящие эти старушки, — говорит Захаров.

Его бабушки, что вышли на завалинку погреться на солнышке и поговорить о жизни — тоже не совсем реалистичные.

- Это гротеск, так интереснее, теплее, к душе ближе. Такие образы нравятся, пишу их с удовольствием. Стоит ковырнуть внутри, какое-то воспоминание, разговор всколыхнет, готовый сюжет из жизни, — и пошло-поехало, — смеется тюменец.

Всё его творчество — это импровизация. У художника свое видение. Кстати, Михаил Иванович уверен, что научить быть художником — задача невыполнимая.

- Никогда не поверю, что можно получить диплом и стать художником. Художником рождаются. Сколько знаю художников с дипломами, со званиями «народный», «заслуженный». А художника нет. Есть мастерство, но художник и мастерство — очень разные вещи. Художник трансформирует, преобразовывает мир. Это величайший дар, когда ты мастер и художник в одном лице, это единица на сотню, а может и тысячу, — уверен Михаил Захаров.

Особая энергетика

Михаил Иванович — художник, который любит образы, сюжеты. А еще он любит людей — простых, с глубинным нравственным началом, не испорченных цивилизацией, человечных, близких к природе.

- По себе знаю — когда человек долго живет в деревне, его предки там жили, такие люди обладают особой энергетикой, есть у них сила, мощь. Отсюда наговоры, заговоры. Им помогает сила их места, могучая сила. У человека — перекати поле этого быть не может. От корней оторвался — всё разрушилось. А еще у них громадный житейский опыт. Они не читают, не знают, кто такой Гоголь, в деревенском доме не увидишь книг, но мудрый, потрясающе мудрый в своей изначальности народ, — говорит Захаров.

Такие они — эти бабушки на завалинке с лучиками морщинок около глаз, в простых платочках, телогрейках, — пропущенные через душу, потрясающе добрые работы. Дополняют образы комментарии, сделанные рукой художника, разговоры «за жизнь», непосредственные, не придуманные: «Картошка ныне мелка уродилась. Как жить-то?», «Коленка ноет и ноет. Дак скипидаром пробывала?» или «Слышала, пенсию добавят? Но, догонят да шиша добавят». Рисунок из этой серии — белокрылый ангел приземлился на скамейку возле бабушки. «Я ведь за тобой, матушка!» — гласит надпись. Конечно, куда еще полетит душа старушки, как не в рай. Светлый посланнику за светлой душой.

Такие они — образы Михаила Захарова — простого, доброго, близкого, мудрого художника, преобразовывающего мир, дарящего людям чистоту, напоминающего о корнях, по-настоящему русского человека с широкой душой и чистыми помыслами.